Гражданский процессуальный закон, определяя компетенцию прокурора как участника соответствующих правоотношений, не содержит каких-либо оговорок относительно её ограничения в стадии исполнения судебного решения (определения).
Вместе с тем современные правовые реалии свидетельствуют об отсутствии механизмов синхронизации гражданских процессуальных отношений с участием прокурора и отношений, связанных с несостоятельностью (банкротством) ответчиков в процедуре исполнения судебных актов, постановленных по искам прокуроров.
С учётом положений ст. 45 ГПК РФ выделим три формы процессуальной правоспособности прокурора, допускающие предъявление стоимостных имущественных требований:
1)обращение прокурора в суд в интересах ограниченного в процессуальной правоспособности физического лица (материальный истец по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд);
2)обращение прокурора в суд в интересах физического лица при наличии предусмотренных законом презумпций (наличие обращения гражданина о защите нарушенных или оспариваемых социальных прав, свобод и законных интересов в сфере: трудовых (служебных) отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений; защиты семьи, материнства, отцовства и детства; социальной защиты, включая социальное обеспечение; обеспечения права на жилище в государственном и муниципальном жилищных фондах; охраны здоровья, включая медицинскую помощь; обеспечения права на благоприятную окружающую среду; образования);
3)обращение прокурора в суд в интересах публично-правового образования.
Независимо от формы правоспособности прокурора и предмета исковых требований, постановленный по исковому заявлению прокурора судебный акт может быть обращен к принудительному исполнению. Исполнение такого судебного акта — стадия гражданского процесса, на которой прокурор пользуется всеми пра
вами и обязанностями истца, за исключением права на заключение мирового соглашения и обязанности по уплате судебных расходов (ч. 2 ст. 45 ГПК).
Однако в случае банкротства ответчика исполнительные производства подлежат приостановлению (при реабилитационных процедурах несостоятельности) и прекращению, а дальнейшая судебная защита прав и законных интересов гражданина осуществляется в соответствии с законодательством о несостоятельности (банкротстве).
Принципиальной особенностью правоотношений в сфере несостоятельности (банкротства) является то, что прокурор не указан в числе лиц, участвующих в таком производстве в арбитражном процессе.
АПК РФ и Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» не допускают участие прокурора в интересах конкурсного кредитора, бывшего работника организации-должника (материального истца), даже если последний объективно отвечает критериям ограничения правоспособности применительно к ст. 45 ГПК.
В таких правоотношениях, по смыслу процессуального закона, должен участвовать исключительно материальный истец (либо его представитель в понятии ст. 59 АПК), применение положений ст. 45 ГПК в этом случае не допускается.
Абстрагируясь от дискуссий относительно необходимости и целесообразности участия прокурора как самостоятельной процессуальной фигуры в делах о несостоятельности (банкротстве), в современных правовых реалиях представляется необходимым на эту проблему смотреть с позиции реализации конституционного права на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ).
Реализация права на судебную защиту не ограничивается стадией принятия судебного акта, стадия его исполнения также охватывается названной конституционно-правовой гарантией.
Несостоятельность (банкротство) ответчика не является основанием прекращения процессуальных правоотношений, этот юридический факт лишь трансформирует одни процессуальные отношения в другие, тождественные им.
Иной подход фактически означает прекращение судебной защиты материального истца, правомерность правовых притязаний которого подтверждена судебным актом, постановленным по иску прокурора, без наступления позитивного результата в виде его фактического исполнения.
Судебные акты, постановленные по искам в интересах публично-правового образования и обращенные к принудительному исполнению, могут трансформироваться в требования кредиторов по инициативе уполномоченного органа либо исполнительного органа государственной власти (местного самоуправления), действующего от имени взыскателя. Эти же субъекты могут быть понуждены прокурором к реализации компетенции конкурсного кредитора (уполномоченного органа) различными мерами прокурорского реагирования, если этого требуют публичный интерес, интересы законности.
Защита материального права гражданина, ранее инициированная прокурором с учётом презумпций, указанных в ч. 1 ст. 45 ГПК, в принципе не исключает возможность участия материального истца в деле о несостоятельности (банкротстве) в качестве конкурсного кредитора (бывшего работника организации-должника). В частности, установление требований бывших работников организации-должника о взыскании задолженности по заработной плате осуществляется арбитражным управляющим самостоятельно, независимо от наличия соответствующих заявлений.
Вместе с тем принятие судебного акта по иску прокурора в интересах гражданина, который по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд, фактически означает преюдициальную констатацию ограниченной процессуальной правоспособности этого лица, и такое ограничение не поставлено в зависимость от обстоятельств несостоятельности (банкротства) ответчика.
Однако на практике, применительно к таким правовым ситуациям, введение в отношении ответчика (должника) процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве), фактически исключает дальнейшую судебную защиту, инициированную прокурором в гражданском процессе.
Эта проблема не ограничивается отношениями, связанными с исполнением судебного акта, поскольку процедуры несостоятельности (банкротства) в отношении ответчика могут быть введены и на иных стадиях процесса.
Процессуальным последствием введения процедуры конкурсного производства в отношении юридического лица — ответчика по иску прокурора — является оставление исковых требований без рассмотрения, дальнейшая судебная защита должна осуществляться материальным истцом самостоятельно, независимо от указанных в ст. 45 ГПК и фактически наличествующих обстоятельств невозможности физического лица обеспечить защиту своего права самостоятельно.
Неординарной выглядит ситуация, когда материальное требование гражданина, защищаемое в судебном порядке прокурором, частично будет носить реестровый характер (ст. 16 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»), а частично текущий (ст. 5 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»). Прокурор в порядке ст. 45 ГПК сможет обеспечить судебную защиту только в отношении текущих платежей в пользу гражданина, который по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд.
Не менее абсурдной выглядит ситуация при разрешении прокурором обращения гражданина о судебной защите его нарушенных прав, мотивированного положениями ч. 1 ст. 45 ГПК, когда ответчик (физическое или юридическое лицо) находится в процедуре банкротства.
Вероятно, прокурор должен разъяснить заявителю порядок самостоятельной реализации полномочий конкурс кредитора (бывшего работника организации-должника) без какой-либо оценки обстоятельств, указанных в ч. 1 ст. 45 ГПК, либо инициировать гражданский процесс, следствием которого будет оставление иска без рассмотрения.
Таким образом, для ситуаций, когда гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд, а в отношении ответчика введены процедуры, применяемые в делах о несостоятельности (банкротстве), необходима синхронизация гражданско-процессуального законодательства и законодательства о несостоятельности (банкротстве).
Отсутствие механизма защиты прав граждан, указанных в ч. 1 ст. 45 ГПК, в условиях несостоятельности (банкротства) ответчиков фактически означает ограничение их конституционного права на судебную защиту.
Каких-либо очевидных предпосылок для ограничения права на судебную защиту в этой ситуации нет, введение в отношении ответчика процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве), не связано с волей и юридическими действиями (бездействием) материального истца и прокурора.
Аналогичным образом, когда законодатель презюмирует необходимость защиты прокурором прав гражданина в чётко оговорённых законом случаях, непоследовательно ограничивать процессуальную компетенцию прокурора обстоятельствами введения в отношении ответчика процедуры несостоятельности (банкротства), такой юридический факт сам по себе не устраняет указанные законодателем процессуальные презумпции. Зачастую обращение прокурора в защиту гражданина обусловлено и невозможностью последнего самостоятельно обеспечить судебную защиту.
В этом контексте участие прокурора в делах о несостоятельности (банкротстве) следует рассматривать не как наделение прокурора новыми полномочиями в арбитражном процессе, а как обеспечение гарантированного ст. 46 Конституции РФ права на судебную защиту.
Безусловно, допуск прокурора в дела о несостоятельности (банкротстве) в статусе «процессуального конкурсного кредитора» в интересах гражданина либо публично-правового образования (если материально-правовое требование не отнесено к компетенции уполномоченного органа) означает возможность и необходимость реализации им широкого круга полномочий, в том числе внесудебных, связанных с участием в собраниях (комитетах) кредиторов.
Такая компетенция прокурора в деле о несостоятельности (банкротстве) в части защиты интересов публично-правовых образований может быть всецело отнесена к правоспособности уполномоченного органа, который эти полномочия реализует и имеет необходимую нормативную базу для их реализации, а в отношении граждан внесудебная компетенция может быть отнесена к полномочиям органов опеки и попечительства, которые в настоящее время являются участниками таких отношений, действующими в интересах несовершеннолетних лиц и недееспособных граждан, находящихся на иждивении должника (абз. 3 п. 2 ст. 2136 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).
Таким образом, допуск прокурора в предусмотренных ст. 45 ГПК случаях в дело о несостоятельности (банкротстве) в статусе «процессуального конкурсного кредитора» в целях реализации гарантированного Конституцией РФ права на судебную защиту возможен с одновременным разделением полномочий между прокурором — с одной стороны, уполномоченным органом, органом опеки и попечительства — с другой.
Компетенция прокурора может быть ограничена установлением требований «материального конкурсного кредитора» в реестр кредиторов судебным разрешением разногласий с арбитражным управляющим относительно установления текущих требований. Остальные вопросы участия в деле о несостоятельности (банкротстве) следует отнести к компетенции уполномоченного органа (при защите прокурором интересов публично-правового образования), органа опеки и попечительства (при защите прокурором интересов гражданина). Подобное ограничение компетенции прокурора не ущемляет права и законные интересы материального истца, поскольку указанные субъекты поднадзорны прокурору и их процессуальное поведение может корректироваться в рамках надзорных мероприятий, если оно не соответствует требованиям законодательства, интересам гражданина и публично-правового образования.
Такой подход обеспечивает реализацию конституционного права на судебную защиту и не предполагает наделение прокурора несвойственными ему функциями участия в деле о несостоятельности (банкротстве) в интересах граждан и публично-правового образования, а равно не предполагает подмены прокурором компетенции иных государственных органов.
Помощник Благовещенского
межрайонного прокурора
младший советник юстиции А.А. Пермяков
